Греческий гид критянин Йоргос (он же Гога, он же Жора, учившийся ещё в советские времена у нас в Питере), немыслимо несуразный, но от этого не мене обаятельный в своей мотоциклетной красно-жёлтой куртке -«косухе», глубокомысленно почесал за ухом, чудом удерживающим его самодельные очки часовщика и произнёс, махнув куда-то от бюста сэра Артура Эванса в сторону руин Кносского дворца…

«До критян тут были другие люди. И те люди сказали этим, почему такие большие каменные блоки. Современная техника свернёт, а так — нет. Колёса у тех первых такие были поъёмные механизмы, циклы, отсюда и танец сиртаки. А эти новые необразованные были. Колёса? А в центре круглое такое… Глаз. Циклопы, значит. Циклопы и строили». Так и пошло. Признаться, от этой гипотезы я слегка обалдела. И решила заняться критскими легендами всерьёз. «Минойцы — ровесники древних шумеров, вавилонян, хеттов и ассирийцев. Учёные ломают голову — почему от всех остальных культур и цивилизаций осталось многое, рассказывающее о них, а не только молчаливые куски глины и металла. Почему же минойцы были стёрты с лица земли и из памяти человечества? Может быть, это было сделано намеренно? Но если так, то кем и с какой целью? Задаётся этим вопросом не одно поколение учёных» (Дмитрий Петров)

Руины Кносского дворца, самого большого сооружения минойской цивилизации, поражали воображение только тогда, когда вспоминалось — Парфенон на целое тысячелетие моложе! Лабиринт — лежащее у ног вглубь на три этажа сооружение с многочисленными коридорами и «ипохио» подвалами — это приблизительно XV век до нашей эры. Когда не сжёг ещё Геликаон (он же Гектор) в бухте Голубых сов чёрные пиратские галеры микенцев после пьяной резни на острове Фира, не велел ещё троянский владыка Приам в качестве отмщения за плен своей сестры Гермионы выкрасть вместе с золотым приданым знатную спартанку Елену, а в Кноссосе (в переводе — самом известном дворце) Крита кипели страсти, поднимал ядовитую голову старинный кровавый культ, сидел над чертежами гениальный инженер Дедал. Вспомним историю вместе, и тогда ты оценишь и мои гипотезы, ладно?

Протопалатикум (древнедворцовая эпоха) относится к ещё более раннему периоду — 2000—1700 гг. до н. э. В это время воздвигаются первые дворцы — Кноссос и его брат-близнец в Малии для родного брата царя Миноса, а так же для другой его родни в Като Закросе и других. Они были разрушены землетрясением, а сформировавшееся приблизительно к этому времени линейное письмо «А» до сих пор не расшифровано. Замечу сразу, что билингвы (двуязычного текста), аналогичного Фестскому диску, для него найдено не было. А расшифровка линейного письма «Б», излагавшего хозяйственные заметки, имела исключительно схоластическое значение. Теперь внимание!

Почему древние греки (ахейцы в XIV и дорийцы, пришедшие второй волной завоевательной миграции с севера в XII веке до н. э.) не потрудились заняться изучением древнего знания? Аналогия напрашивается очень ясная: Карфаген. Рим его уничтожил. Финикийские верования, буйным цветом расцветшие в Карфагене в V веке до нашей эры идеологически были неприемлемы для первых европейцев-римлян, потому что из здоровое мироощущение не могло согласиться с культом… радости смерти и человеческих жертвоприношений. В современном Тунисе в археологическом парке сохранился тофет — каменный алтарь, где убивали младенцев. Учёные поблизости откопали 50 тысяч урн с их останками. Рим систематически истреблял все письменные памятники пунической культуры после победы над Ганнибалом и его последователями вовсе не из-за жёсткой конкурентной борьбы за торговые пути Средиземноморья. «Карфаген должен быть разрушен!». Зачем было проводить плугом по земле и посыпать землю солью, если выгоды от подчинения коммерческого узла по модели египетской Александрии были очевидны? Золото, слоновая кость — всё это стало военными трофеями. Но не книги.

Горели библиотеки, жрецов буквально вырезали, ликвидировались даже восхваляющие божества надписи на тысячах надгробий. Вместе с пуническим знанием уничтожалась идеология. Культ покровителя Карфагена финикийского бога Хаммона-Ваала и его ночной лунной супруги Танит, требовавший принесения на алтарь первенцев мужского пола был для нас, нормальных людей, чудовищная и преступная глупость… Зараза похуже лепры. А для жителей Севера Африки в то далёкое время культ жертвоприношений Ваалу и Танит оказался до такой степени въедлив, что люди были им буквально зомбированы. Слово злого колдовства, агитацию чуждых богов следовало искоренить, чтобы неокрепшие умы не поддались ему. Победив после трёх пунических войн окончательно в 146 году до нашей эры, римляне провели «зачистку» вредоносной секты и, на всякий случай, всех прочих письменных источников, чтобы «вдруг чего не проскочило».

Единственным исключением, только подтверждающим правило, было специальное решение Сената Рима о переводе на латынь выдающегося карфагенского труда по уходу за зерновыми агронома Магонома. Опьянённые кровью, одурманенные люди — опасное вероучение для более жизнеспособной и не боящейся кризиса перепроизводства детей латинской нации было угрозой. Ужас, что там творился, в ходе своих исследований в Тунисе изложил в романе «Саламбо» (1862) Гюстав Флобер. Повествование, конечно, на любителя… Перегруженное деталями, описаниями и скрупулёзными уточнениями отделки платья персонажей. Если у тебя возникнет желание просто понять, что же из себя представляли кровавые ритуалы, прочитай одну 13-ю главу «Молох». Идол. Страшный и жадный. Золото и ткани, продукты и вино, плачущие дети и собственные волосы — всё летело в прорву его ненасытную… Впрочем, его «божественная» супруга Танит была ничуть не лучших моральных качеств. Но римляне с финикийской самоубийственной заразой справились. В отличие от римлян, самые древние греки потерпели неудачу. Несмотря на игнорирование к переводам на греческий линейного письма, А, несмотря на аналогичные зачистки «огнём и мечом» минойских центров, за двенадцать веков до них греческим северным племенам это до конца осуществить не удалось. Сильное государство Афин в эру героики руками своего будущего царя Тесея всё-таки додавило змеюгу, что уползла на запад, в Карфаген... Смелая гипотеза?

Но посмотри сам… Как пишет Флобер, убивая своих малышей, пунийцы вопили, обращаясь к «солнечному диск» Ваал-Хаммону — «бык, бык»! А его супруга Танит, символом которой был серп луны, изображалась «как женская фигура с поднятыми руками». А вот это — один из важнейших экспонатов Археологического музея Ираклиона, так называемая «богиня со змеями». Похоже? А если я тебе ещё расскажу, что имя этой богини — Тини-ит?

Несколько лет назад небольшим тиражом в пять тысяч экземпляров вышел исторический роман Дмитрия Петрова «Кносское проклятие». Гипотеза автора поражает воображение. Минойцы не исчезли без следа с лица земли во время завоевания своих городов северными племенами, уничтожавшими их нравы и культ. Они мимикрировали, приспосабливаясь к местным условиям, маскируясь под греков, византийцев, турок, но продолжая поклоняться своей кровожадной Тини-ит. Главой тайного социума, как и полторы тысячи лет назад, остаётся верховная жрица, имеющая неграниченную власть и передающая её дочери. Жрица может указать на любого подданного как на будущую жертву культа, и жертву убьют и освежуют. Ревность, зависть и алчность верховной жрицы Тини-ит держат людей в страхе, ведь указать пальцем она может на любого. Матриархат, доведённый до абсурда. Скажешь, романист напридумывал, да и я за ним? Однако… К слову, уже не фантазия, но реальность: на Крите главой семьи считается женщина, и принято сначала строить дома для взрослых дочерей, и лишь потом сыновьям разрешают жениться. Но и самой жрице за её всевластие приходится платить страшную цену: когда наступает срок, она сама приносит себя в жертву, «впуская в себя змею», прогрызающую ей внутренности. После часа нечеловеческих мук жрица умирает. Даже пересказывать этот триллер я не могу. Если тебе охота — прочитай сам…

Но вернёмся в то время, когда минойское государство древнедворцовой эпохи пало под ударами пришельцев с севера — ахейских племён. Они даже не грабили. То ли из чувства брезгливости по отношению к каннибальской религии побеждённых, то ли из-за непонимания, что к чему, они брали себе только вино из огромных, в человеческий рост, глиняных сосудов. Однако и сосуды чаще всего разбивали, переливая брагу в кожаные бурдюки, которыми привыкли пользоваться.

Гид Йоргос сказал нам, что ахейцы, как и дорийцы, пришедшие им на смену уже после Троянской войны и последовавшего за извержением вулкана на Фире всеобщего упадка хозяйства, — суть дальняя родня по месту рождения нынешних прибалтов. До их нашествия на Балканах не было голубоглазых! Древние греки — это потомки местного населения и западных славян. Опять не веришь… Ну так вот тебе ещё один козырь в пользу этой версии. Запутанное сооружение с подземными переходами, камерами и прочей паутиной тайных ходов, λαβύρινθος приписываемое архитектурной мысли Дедала, однокоренное слово с названием критского топорика «с двумя лезвиями, важнейшего символа религии древнего Крита, где двойные топоры с тонкими и искривлёнными лезвиями считались эмблемой Великой Богини-матери» (Википедия). Учёные предполагают, что лабрисами (топориками) были увешаны стены лабиринта.

А как они там оказались? Двойная секира — серьёзное оружие. Им пользовались и амазонки с Фермодонта, символом государства которых была двойная же пчёлка, как две капли воды похожая на любимое украшение критских цариц. Двойной секирой пользовались древние германцы, викинги и… курши — племя воинов, обитавшее до 19 века на территории современной Латвии. Двойные секиры на стенах лабиринта могут быть оружием победителей, оставленным как приношение богам. Точно так же Ахилл оставил свой щит на воротах Трои, в 330 году до новой эры его поменял уже на свой собственный щит Александр Македонский, а уже в веке девятом русич Вещий Олег оставил свой щит на воротах Цареграда, столицы Византийской империи. Обычай оставлять оружие, получается, был распространён с восточноевропейской равнины на Балканы. «Что это?» — спрашивали критяне северян, показывая на топорики, что те вешали в лабиринте. «Лабрис», — отвечали победители. Благодарность богам. А знаешь, как по-латышски «добро»? Labi.

Скажу ещё в заключение, что культ жертвоприношений с ахейским завоеванием до конца искоренить не удалось. Царь Минос в пылу завоевательных походов надолго оставил свою супругу Пасифаю искать себе развлечений самостоятельно. И та… вовсе не отдалась несказанно прекрасному быку, велев засунуть себя в сконструированную Дедалом деревянную корову, обтянутую кожей. Царица отдалась древнему культу. Миносу же пришлось смириться с этим фактом и… не получеловека-полубыка, а отправление страшных ритуалов загнать в запутанный лабиринт. Покорённые критским оружием Афины присылали семь прекрасных юношей и девушек как человеческую дань не людоеду Минотавру, а опять-таки культу. Позднее, когда сравнительно просвещённый Тесей прикрыл эту кровавую лавочку, служение трансформировалось в акробатическую корриду юношей и девушек с дикими быками. Выдержавшие испытание как бы проходили "инициацию", то есть получали право на взрослую жизнь и гражданские права.

Для древнего мира это было своего рода революцией. Запад и Восток оказались по разные стороны границы отношения к человеческой личности. По одну сторону идеологического рубежа она была бесценна, по другую - была всего лишь средством платежа во взаимоотношениях царей с богами. Мистика ещё и в том, что в тот же 480 год до нашей эры, когда при Саламине и в Фермопилах персидская держава получила отпор и окончательный разгром в череде войн с греческими полисами, Карфаген потерпел первое заметное поражение от истинных европейцев — римлян при Гиммере (Сицилия).

Но хватит с тебя на сегодня истории. Продолжим завтра, но уже в ином жанре… Пока же — на свежий воздух! Прогуляемся ещё немного вместе по столице Крита — Ираклиону.

При в целом хаотичной застройке ориентироваться там просто. Археологический музей сейчас закрыт на реконструкцию, так что работает только один зал, где, тем не менее, выставлены основные экспонаты исчезнувшей минойской культуры: расписанные вазы, кувшины, наконечники стрел, лезвия бронзовых ножей. Даже роспись, сохранившуюся на стенах в Кноссосе, вырезали из камня и поместили под стекло. Ну и, разумеется, ты там увидишь и Богиню со змеями, и Голова Быка и Фестский дискос, испещрённый надписями на древнегреческом языке, переводящем критское линейное письмо Б.

Всё остальное мы с тобой увидим, если прогуляемся по главной туристической улице «23 Августа». Знаменитый фонтан Морозини в XVII веке был основным источником питьевой воды, к нему подведён 15-километровый водопровод от источника, расположенного в горном массиве Юхтас. Изначально архитектурный памятник венчала римская статуя бога морей Нептуна, но войны и несчастья, пронёсшиеся над островом, не пощадили и её. Хорошо, что хотя бы остались венецианские львы.

Лоджия архитектора Франческо Базиликата ровесница фонтану, но если раньше здесь было благородное собрание уважаемого венецианского купечества,

сейчас — место всевозможных выставок и… пристанище удивительно спокойных городских собак

и гнездовье голубей, которых тут так же много, как в столице влюблённых Венеции.

Та же улица мимо церкви Agios Titos доберёмся до турецкого арсенала и Старой гавани, главная достопримечательность которой — венецианская крепость Кулес с доброй экспозицией средневековых ядер и прочих средств морской обороны.

В торговые кварталы ведёт улица Дедала, а при наличии ещё какого-то свободного времени дойдём до рыбного рынка,

турецкого павильончика

и второго знаменитого фонтана Бембо, собранного в 1588 венецианцами из обломков античного мрамора.

Отдохнём немного, ладно? Завтра я расскажу тебе о том, как Европа проучила своего недоверчивого муженька, как удалось Зевсу стать бессмертным богом, а мне — промочить ноги в критских горах. Пока же просто посидим в рыбной таверне и насладимся изумительными охтоподья — жареными осьминогами. Они такие сочные и вкусные здесь, только что выловленные, что дома уже ни за что не захочется покупать этот морепродукт в консервных банках…

Продолжение следует.